Когда Бетани ездил на охоту - они убивали оленя. Когда не ехал - кабана. Всегда именно так, без исключений. Так и научились руководствоваться. Вот захотелось свинины - Бета дома оставили. Да он и сам ехать не особо хотел.
Честер любил заниматься этим - уже потом он распределял мясо на всех охотников, ну, или просто приглашал их на ужин. Но разделывать тушу он всегда предпочитал сам.
Туша была всё ещё теплая, когда он выволок её на задний двор. Снаружи она была просто теплой, но внутри она ещё вся пышела свежей, горячей кровью - жирной, оставляющей плотный налёт на нёбе, с тонким привкусом палёного, с маленькими кабаньими волосками, от которых потом приходилось отплевываться. Русские друзья пили охотничью кровь немного по-другому - они лили в неё водку, чтобы лучше согреться, как они говорили. Честеру водка была противопоказана, обычно это его не особенно тяготило, но именно в этом плане он уже начинал сожалеть, что у него такие тяжелые отношения с алкоголем.
Честер за дапу оттянул тушу на спину и осторожно вытащил из вспоротого брюха можжевеловые ветки. Одуряюще запахло этим охотничьим, мужским запахом - смесью свежего можжевельника и горячей крови. Иголки на ветках, некогда мягкие и пушистые, набрякли и склеились, они все были покрыты липкой, наполовину свернувшейся кровью, отдельные комочки падали со свисающих иголок на землю, протягиваясь длинными, перламутрово-пурпурными нитями.
Вадим говорил, что нет ничего лучше кружки водки с кровью оленя, чьи копыта ещё рефлекторно дергаются, когда ты её пьешь. Они с Бетом были тогда на Камчатке - когда Вадим. Они вместе ходили на охоту на Камчатке - тогда они пристрелили красивого мощного самца с ветвистыми рогами. Честеру, как гостю, доверили "быть на разливе" - он сидел на корточках, вскрывая шею животного огромным охотничьим ножом. Его пальцы на секунду провалились в его горло - обжигающе горячее на морозе. Вадим тогда взял свою кружку, наполовину наполненную кровью из шеи олени, долил её доверху водкой и выпил просто залпом. Честер даже помнил, как одного молодого парня вырвало, как только он сделал глоток. Вадим тогда очень жестоко рассмеялся над ним, опьяненный не то водкой, не то кровью, не то непонятной эйфорией убийства.
Охотничий нож Честера вспорол шкуру кабана от живота, до зияющей раны на горле, через которую они несколько часов назад сливали кровь. Самое сложное - это обрезать тонкие, но очень прочные и жесткие потом при тепловой обработке брыжейки, чтобы не испортить вкус кабана содержимым его внутренностей. И ни в коем случае не задеть желчный пузырь - иначе можно выкидывать всю тушу.
В умелых руках разделка кабана не занимает много времени - уже через полтора-два часа на заднем дворе лежала ещё не расчлененная, но уже вычищенная, обезглавленная и освежеванная кабанья туша. Ничего в этой выхолощенной горе мяса не осталось самобытного от того животного, которое они убили на охоте. Только топорщилась угрожающе клыками в бессильной злобе его голова - теперь она могла только угрожать, эти клыки уже никому не причинят вреда.
Оливия едва заметно вздрогнула, когда он появился в дверях гостиной (через неё надо было пройти, чтобы оказаться с заднего двора на кухне) весь в крови, с топором и свиной головой в руках, но сохранила олимпийское спокойствие. Слава Богу, Бетани в часы разделки из дома благополучно сваливал и возвращался только после осторожного звонка - так что ему не приходилось этого лицезереть. Гриниписовец.
Проходя мимо дивана, на котором сидела супруга, Честер угрожающе-злорадно оскалился, но она уже не пугалась. Совсем напротив, она молниеносной ланью подобралась на ноги, отставила в сторону ноутбук и побежала за ним.
- Честер, ты как раз вовремя. Мне нужна твоя помощь. Ты ведь согласен мне помочь, да?
- Ммм? - Байрд, не глядя на жену, открыл большой специальный "охотничий" холодильник, и запихнул в него оскаленную башку кабана, - Чем тебе помочь? Я сейчас немного занят, - под грозным женским взглядом пришлось из свирепого хищника снова превращаться в домашнего котика, - Это надолго?

Честер посмотрел на супругу, как на опасную сумасшедшую, но вовремя вспомнил, что у гениев - свои причуды. Опять, небось, ищёт свое вдохновение по всему дому, светловолосый Лавкрафт в суровых льдах Аляски.
- Э... Ну... Конечно, - он слегка замялся, несмотря на всю свою "придурь", как Честер ласково называл её писательские замашки, Оливия всё же нечасто выдавала такие монструозные идеи.
Честер взял с раковины тряпочку и аккуратно протер ею кровавые следы собственных ладоней с белого холодильника. Абстрагируясь от ситуации, получился бы очень забавный случай, если бы кто-нибудь среди ночи спустился на ночной дожор, и, открыв дверь, увидел скалящуюся на него кабанью морду. Наверное, бедняга на всю жизнь зарекся бы есть по ночам. Хотя, в контексте это было бы совсем не так смешно, потому что с наибольшей вероятностью этим "кем-то" будет Бетани, перепутавший холодильники. А если на Бетани вот так вот кабанья рожа посреди ночи оскалится, то он её и расстрелять может с перепугу. А потом и Честера, но уже не с перепугу, а со злости.
- Ты серьёзно хочешь посмотеть, как я буду разделывать тушу? - Байрд посмотрел на жену с лёгким удивлением. Почему-то ему казалась жутковатой эта картина - Честер разрубает свинячьи суставы, а Оливия сидит рядышком на принесенном из дома стуле, в пледе, с кружкой какао и ноутбуком, - Серьёзно, в этом нет ничего интересного. Забрызгаешься. Будешь потом фарш из волос выковыривать.
Слова про фарш, казалось, вдохновили Лив ещё сильнее, и теперь она ни за что не собиралась отступать от своей идеи. Честер закатил глаза к потолку, закинул топор на плечо и понуро поплелся через гостиную обратно на задний двор, как приговоренный к смерти, словно этим топором не он сейчас будет рубить кабана, а его собственную буйную головушку на колоде оттяпают.
- Ну... Ты бы подальше отошла, - неловко перекладывая охотничий нож из руки в руку, посоветовал Честер, - Ну... Мало ли, - он до последнего оттягивал момент непосредственно разделки. Сами понимаете, что получается, когда за вашими действиями кто-то пристально следит.