Дата: лет 14-15 назад
Место: Нью-Йорк, старшая школа.
Действующие лица:
Маркус Хейс
Калеб Бергман
Краткое описание или картинка:
О том, что пути Господни воистину неисповедимы...
Отредактировано Caleb Bergman (2013-04-30 15:41:08)
Concert
Страница: 1
Сообщений 1 страница 4 из 4
Поделиться12013-04-30 15:35:03
Поделиться22013-04-30 15:55:12
Юбилей школы и один из тех редких дней, когда Бергман удостоил учебное заведение своим появлением. И уже десяток раз пожалел об этом, потому что кругом творилась суета и мракобесие. Все будто с ума посходили - яркие плакаты повсюду, девки орут какие-то призывные речи, раздают флаеры и репетируют сценки для концерта где придется. Учителя, эти старые кашолки с материнскими улыбками на сморщенных лицах, делают милость, не загружая подростков учебой. А подростки любят халяву, поэтому изображают кипучую деятельность по подготовке юбилея. Вранье все это. Балаган сраный. Шум, гам и ни минуты покоя. Лучше бы он остался в магазинчике Санчо и курил с ним дурь, философствуя, к примеру, о романтике горячего секса в грязном переулке. Но мать с отцом схватились за сердце по звонку директрисы, состроили умоляющие лица.. и, в общем, надавили на сыновью ответственность.
Делать нечего, предки и так измучены образом жизни своего нерадивого чада. В бочке дегтя должна быть хоть ложка меда.
Калеб выплюнул недокуренную сигарету, вырулил из-за угла школы и обреченно двинулся в здание, на четвертый этаж. На этом самом этаже располагался актовый зал - оплот всей той придури, которую в школе именуют не иначе, как "мероприятиями". На подобных сборищах Бергман бывал редко, ввиду крайне негативного отношения к потугам своих свертсников изображать Мадонн, великих поэтов и актеров на школьной сцене. Калеб занял одно из свободных мест на задних рядах, развалился с максимальным комфортом и сунул наушники в уши.
Отредактировано Caleb Bergman (2013-05-02 23:07:00)
Поделиться32013-05-02 11:27:26
В гримерке за сценой мягкие пальчики школьной красотки Мишель вбивали уже шестой слой тонального крема в синеющий под левым глазом фингал. Маркус неделю назад вернулся с важного этапа соревнований в Небраске, где его лицо разукрасили в самые неожиданные оттенки фиолетово-лиловой палитры. Кто-то из оргов мероприятия, тот что с лицом уставшего ёжика, пришел в священный ужас от перспектив лицезреть как бессмертное произведение Ленгстон Хьюза будет начитывать со сцены ученик со следами мордобоя, и настоял на гриме, прикрывающем на коже островки неестественных оттенков. Боксеру постоянно приходилось участвовать в общественной жизни школы, что бы социальный педагог, во время очередного отчета в службе опеки, имел весомый козырь в папке личного дела Маркуса. По счастью, серьезно к творческим потугам Хейса никто не относился и подвергать сомнениям его мужественность не собирался.
В этот раз ему предстояло читать стих, призванный стать приквелом к выступлению Шона Сита, черного парня, играющего на трубе. Стишок "Трубач" сам по себе хоть и принадлежал перу одного из "великих американских поэтов" (в существовании которых Маркус ещё неделю назад сомневался), был откровенно расистским. В нем было все, так нежно нелюбимое черной диаспорой школы: и слово "негр", и сочные упоминания о рабстве, и описания тяжелой судьбе черного человека в Америке в начале 20 века.
Слепив на лице выражение лица "сожру тебя" и крепко набычившись Хейс оттолкнул кулису и вышел на сцену, держа в одной руке микрофон, а в другой - папку с текстом.
- Ленгстон Хьюз. Трубач, - разнеслось из динамиков над залом, который тут же подвергся взгляду, подтверждающему диагноз школьного психолога: "Его замкнутость определяется враждебностью, вследствие подавленности, вызванной скрытым душевным расстройством".
Отредактировано Marcus Hayes (2013-05-02 22:09:55)
Поделиться42013-05-03 23:57:18
You're just too good to be true... - запело голосом Синатры в наушниках, а на сцену вышел... Хейс. Нет, Хейс не вышел - он неотвратимо, подобно вражескому танку или же бульдозеру, вьехал. Выдвинулся, выкатился.
I can't take my eyes off of you...
Бергман зачарованно вытащил один наушник, поражаясь силе гипнотического воздействия небезызвестного хулигана на массы. Это прямо НЛП какое-то, честное слово. Воздействие происходило с помощью практически расистского произведения. The Negrо, with the trumpet at his lips, по крайней мере звучало так, словно негр зажимает губами не трубу, а как минимум ствол пистолета. Бергман подумал, что с преподавательским чувством юмора не все потеряно. Есть еще порох в пороховницах, глаза в глазницах и прочее-прочее производное.
You'd be like heaven to touch. Oh, I wanna hold you so much... - распевался тем временем Френк, почему-то троекратно усиливая впечатление от монотонного речетатива Маркуса, который строчками стихотворения словно вбивал гвозди в крышку чьего-нибудь гроба. Так бы выступал холодный злобный немец перед стадом заморенных евреев из концлагеря, прежде чем отправить их всех в газовую камеру. Причем, притихшие зрители в зале очень хорошо вписывались в образ евреев. Да, сравнения Калеба были жестковаты ввиду подросткового максимализма и всего, что с ним связано. Учитывая то, что он сам еврей, получалось вообще презабавно.
Когда Синатра распелся достаточно для того, чтобы возопить о любви к своей крошке, Бергман не сдержался и хохотнул. Его смешок в могильной тишине зала прозвучал подобно набату. Половина присутствующих обернулась на него с глазами, достойными кадра в фильме ужасов. Маркус запнулся, уже заканчивая чтение. Калеб решил, что раз все внимание приковано к нему, то грех этим не воспользоваться.
-Чувак, ты даже из праздника умудрился сделать панихиду! Это же какой талант пропадает, тебе нужно речи на похоронах толкать. Жаль, что читал не под Шопена. Было б атмосфернее.
-Мистер Бергман, ведите себя прилично. Ваши комментарии мистер Хейс может выслушать и после. - что там было по поводу преподавательского юмора? О да, определенно высший пилотаж. Кто-то из учеников хмыкнул на тему "да, мистер Хейс выслушает обязательно"...
Нэтали Смит, кудрявая блондинка сидящая по левую сторону от Бергмана, повернулась к нему и шепнула:
-Ты труп, Бергман.
Он наклонился к ней, таинственно поднес ладонь ко рту и шепнул в ответ:
-А ты глупая курица, Смит. - девчонка фыркнула, обозвала его хамом и отвернулась. Калеб вновь обратил все свое внимание к сцене, чувствуя, как неприятный холодный червячок ползает в области груди. Он не разделял всегобщего ссыкунства перед Хейсом, ввиду своего редкого появления в стенах школы и того, что голова все время забита другими вещами. Но слыхал про него много, мол тот еще фрукт... вон как зыркает.
Страница: 1
