Дело пахнет дурно. Это, пожалуй, единственное, что может внятно сообщить Джон, когда заваливаясь в паб вечером, он видит того самого – пропавшего! пропащего? – мальчишку. «Маленькая хитрожопая сучка» с легким оттенком веселья подумалось Блэку, который остановился почти в дверях, разглядывая пропажу. Пожалуй, Галагер ходил сам не свой именно из-за своей пассии – тут даже сомневаться не приходилось, все-таки привычка знать все и обо всех – это вам не как-либо что. Джон решил, что будет вести себя как обычный профессор литературы, а там можно будет проникнуть в круг общения Риверы. Почему это так важно? Сомнения не оставляли Джона даже тогда, когда он получил пузатый бокал с темно-ореховым пивом.
«Это какая-то странная, не проходящая глупость, над которой я вынужден работать вместо того, чтобы заняться чем-то дельным. Подозрения – это одно, а вот знание – другое. Пожалуй, порой мне необходим отдых вместо постоянного корпения над делом». Джон поморщился, когда где-то между лопаток стрельнула легкая боль, напоминая о застарелом неврологическом заболевании, которое обострялось каждый раз, когда он был вынужден работать без отдыха. А еще студенты, которым он рассказывал об экзистенциализме,  тошноте Роконтена и об основах религии, в которой сам не мог найти прибежища. Порой Джон начинал сомневаться, что выбрал нужный путь, ведь профессор из него выходил куда лучше, чем агент ФБР. Блэк невесело улыбнулся, вновь ловя взглядом жертву своего внимания, сквозь сигаретный дым паренек казался ничем не примечательным, как каждый второй студент университета. Вот только вряд ли каждый второй студент связан с наркотиками, спит с профессором и имеет эту наглую усмешку, которая постоянно чудилась Блэку. А может он слишком привык к Уайту, который скалился постоянно, и теперь не мог видеть серьезные лица?
Возможно ли, что Галагер занимался тем же, что и прежний профессор? Но его связь с Байрдами выглядела по крайней мере абсурдно, но почему… этого Джон не мог объяснить внятно. Пока что. Допустим, Галагер действительно покрывает точку наркоторговли в университете, получает с этого барыши, а потом идет читать лекции по софистике, но разве это не выглядит странно? Выход только один – устранить Галагера как можно осторожнее, чтобы он не мешался, и самому взять кружок под прикрытие, получив хотя бы половину карт в свои руки. Но как убрать его качественно, чтобы никто не заподозрил ни его – Джона Блэка – ни его причастность к федеральном бюро расследований? И если темная сторона души Джона говорила, что убрать Галагера было бы просто, выбив ему мозги, то светлая вещала что-то о всепрощении и возможности поговорить с ним тет-а-тет. Но сейчас он возвращался опять же к вопросу «как?». Если допустить, что этот пацанчик до сих пор греет бок старику Галагеру, то можно было бы достичь необходимой степени сближения через него. Что-то подсказывало, что втереться в доверие к Галагеру иным способом будет не так просто.
Джон усмехнулся, представляя, что сказал бы его батюшка на все эти мысли. Наверняка проклял бы его и всю его деятельность.
- Вы не уделите мне немного внимания? – Голос его слегка охрип от количества выкуренных сигарет и проведенных лекций. – Мне кажется, что мы уже где-то встречались, но я в упор не могу вспомнить, где и как это было. Может, помните вы?
Ты, Блэк, большой индивидуалист, но еще больший идиот, который до сих пор не научился грамотно коммуницировать с людьми.