— Не, ну ты подумай, старик, хуле он вылупается? - возмущался Бемби, шарахнув кружкой по столу в кабаке. — Прикинь, еще и заявил, что я пожалею. Грит, не знаю, с кем связался. Хмырь ебаный.
Приятель, рыжебородый Барбаросса, понимающе кивал, прихлебывая свое пиво. Еще б ему не понимать было - сам же пару раз присутствовал на разборках со Стю, торчком, постоянно не знающим, где достать денег на покрытие долга за наркоту.
Сегодня Хесус наконец уверовал в то, что со Стю он больше не встретится. Припугнули парня хорошо, денег выбили, лицо раскрасили. Не должен был сунуться снова. У них тут не благотворительность.
— Ладно, пошел я, - он допил в пару глотков пиво и поднялся с места. — Труба зовет.
Пора было идти крутить ночные сеансы нового "Паранормального явления". До работы добрался, фильм вовремя включил, пошел на улицу перекурить. Киношку эту с дня премьеры уже пару раз посмотрел, в очередной раз это было умереть как скучно.
Задымил, позевал, от холода плечами повел - курить вышел без куртки.
— Э, Бемби! - услышал он такой до омерзения знакомый голос Стю.
— Чувак, ты, блять, обкурился и смелый? - спросил он уже устало. Задолбался он с этим торчком, в конец задолбался.
Следом за Стю из-за угла вышло еще трое парней. Рожи в темноте он толком не рассмотрел. Ну вот какого хрена им надо было? Совсем страх потеряли?
Поинтересоваться Хесус не успел. Что там, он не успел даже охренеть. Гурьбой налетели, в солнышко прописали, по спине шарахнули, по почкам дали, скрутили и куда-то потащили. Только сигарета недокуренная осталась валяться перед черным входом в кинотеатр.
"Мне пиздец", - подумал парень, когда над ним уже захлопнули крышку багажника.
Мысли, пока он там трясся, шарахались от одной к другой. Понимал Бемби, что он Бемби, а не коммандос, способный сразу четверых одной левой раскидать по всем сторонам света, значит, надо было срочно придумывать, что вещать. Вместо придумывания, правда, лезло в голову "ебать, я ж Ампаро не позвонил, разревется, дурочка" и "вот найдут мой хладный труп, а у меня носки рваные".
Желудок подводило, к горлу подступал противный ком. Да черт, это же Стю, гребучий наркоман, который, чай, просто припугнуть решил! Сами чего только не практиковали на запугивание.
***
В лесу в одном свитерке было, мать его, холодно. Фуэнтеса вытащили из багажника, встряхнули, для острастки съездили по скуле. А потом вручили лопату и велели копать. Еше и ствол наставили, чтоб, видать, работа спорилась.
Хесус раскрыл было рот, чтобы выдать прочувствованную речь о добре, всепрощении, радуге и "а у меня дома такие колеса заныканы, себе держал, но тот мужик сверху призывал делиться", как Стю присоветовал одному из своих друзей-молодчиков заткнуть олененку чем-нибудь пасть, пока ныть не начал.
В пасть впихнули какую-то промасленную тряпку, замотали рот для надежности шарфом. Бемби промычал что-то немелодичное и начал копать. С чувством, с толком, с расстановкой. Просто потому что ни хрена он в руках ни разу лопату не держал.
Прикинул, что как бы не пытались его тут запугать, в штаны он не наложит, если должен сдохнуть сегодня, то... То пусть только вон тот жилистый подойдет поближе, уж он ему лопатой шандарахнет промеж глаз.
Стю начинал заметно нервничать. Копался Бемби долго, в лесу было холодно, а парняге не мешало бы чего принять.
— Хватит! - сипло рявкнул он. — Кончай его, Джо.
Джо, долговязый парень с выражением лица снулой рыбы, навел дуло пистолета на Хесуса.
"А я ведь не тот, я не воскресну", - пронеслась в голове мысль. Внутренности скрутило в что-то неразбирабельное. Наверное, в его гороскопе на сегодня все же значилось что-то вроде "рыбы плавают брюхом кверху".
— Не, Стю, я не могу. Может, ну его? Он итак уж пересрался.
Нервничавший Стю поозирался по сторонам, созвал, мать его, консилиум в стороночке. Хесус моментально понял, что не, сегодня его вряд ли будут убивать. Так и вышло. Стю вернулся, захватив с собой пушку Джо.
— Раздевайся, - сказал он.
Бемби вытаращил свои оленьи глаза. Это ж какого хрена собачьего с ним тут собираются делать? На холоде, в лесу, четыре парня и один он. Если б не смотрящее в рожу дуло пистолета, он бы, конечно, лопату по самый кончик черенка засадил этому треклятому наркоману да по самые гланды. Но тут инстинкт самосохранения. Хрена ли может сделать торчок с пистолетом?
Он выпустил лопату из рук. Медленно стянул с себя свитер, содрал с пасти шарф и вытащил тряпку. Сглотнул, глянул на Стю.
— Я бы не стал рисковать на твоем месте, Стю, - заявил он. — Мне тут недавно бывшая на хвосте донесла, что у нее СПИД нашли, а мне результаты тестов еще не пришли. Серьезно, парни, не рискуйте. Одной капли моей крови может быть достаточно...
— Ебало завали, а! - Стю нетерпеливо махнул рукой с зажатым пистолетом, мол, давай, парень, продолжай стриптиз.
Парень стянул с себя и штаны. К нему метнулся Джо, забрал шмотки. И... Ублюдки пошли к машине, а дальше уж и след их простыл.
Хесус остался в лесу один, в трусах и ботинках, с лопатой под ногами и недокопанной ямой. К такому повороту событий его жизнь еще не готовила.

Двигаться надо было по колее, оставленной машиной Стю и его товарищей. Или в ту сторону, откуда мох растет на деревьях, если колея потеряется. Наверное. Наличие направления не отменяло холодрыги. Это в теплой куртке, да с руками в карманах можно гулять было бы хоть сколько угодно. А тут не в трусы ж руки греть запихивать!
По первым минутам Хесус, ломанувшийся через лес за машиной, надеялся на то, что изуверы осознают свою ошибку, вернутся за ним. Как же. Нельзя было быть настолько наивным.
А потом зубы начали выстукивать морзянкой что-то очень матерное и не прерывающееся. Если тут где-то пряталась по лесам прослушка советских шпионов...
Хесус продрог так, что вариант с "упасть под дерево, свернуться калачиком, помереть, как цуцик" не казался ему самым худшим из возможных. Но он пробирался, как ему казалось, в сторону дороги, совершенно не думая о том, будут ли там другие машины и остановится ли кто подобрать голого парня, с равномерно синющей от холода кожей.
... и вылетел он прямо на дуло ружья.
Лес, мужик с ружьем да собачкой, и он, в одном исподнем.
На вопрос мужика он, стуча зубами, ответил честно, первое, что пришло в голову:
— Б-бемби.
Сначала взгляд к себе приковало дуло ружья. Олень он бесполезный, рогов не напилить, шкурку не выделать. А потом перевел взгляд на самого мужика. Точно не советский шпион. Зато живой, настоящий мужик, если Хесусу не глючилось с холодухи. Матушка, конечно, всякие старые байки травила про то, что в лесах не только волки да браконьеры водиться могут, но о чертовщине бы Хесус подумал в самую последнюю ночь.
Зубы начали стучать радостней и воодушевленней. А стоять, пританцовывая на одном месте, было холодней, чем целенаправленно двигаться к дороге.
— М-мистер, я тут... З-замерз.
Смотрел он, должно быть, очень замученно и жалобно, ситуация иного и не предполагала.

Мужика с ружьем ему, должно быть, послали какие-нибудь высшие силы. Встретить кого-то на рассвете, да в глухом лесу - сверхъестественное какое-то везение. А на куртку с плащом он чуть не стал молиться. От обморожения конечностей уже особо не спасало ничто, но он бы и душу тогда за свитерок какой заложил.
По дороге, все так же продолжая отстукивать зубами морзянку, парень рассмотрел внезапного спасителя. Выше его, наверное, почти на голову, в плечах шире, побитый сединой, со шрамами на лице. Суровый такой дядька, молчаливый.
Самому Хесусу показалось, что до дома они добирались целую вечность, зато сами мысли о том, что там, там! где-то рядом тепло, подстегивали и грели душу. Жаль, что только душу.
... а там, в доме - сущий рай на земле. Камин! Тепло! Шмотки! Глаза загорелись непередаваемой благодарностью. Пальцы, правда, с холода не гнулись, в выданной суровым добродетелем одежде Бемби пару раз запутался, натягивая ее на себя. Зато рукава у рубашки были длинными, руки можно было спрятать в них и отогревать.
Пока хозяин отсутствовал, Хесус, плюнув на все приличия, забрался с ногами на диван, съежился как воробей. Колотить пока не переставало.
Головой покрутил, осмотрелся, вперился взглядом в камин. Смотреть на него казалось даже теплей, чем просто так сидеть.
Молчал вернувшийся хозяин дома, молчал и сам Хесус, пока ему не задали вопрос. Не о том, кто вообще действительно такой, не о том, как оказался в лесу в одних трусах, нет. Про еду.
— Ага, я всеядный. И травку могу пощипать, и мясо подрать, - повернул голову, потянул носом.
Черт, а жрать действительно хотелось. И спать. Но вот со сном он собирался бороться - кой-какие понятия о вежливости у него имелись. Не хватало только засопеть тут прямо на чужом диване.
— Я, на самом деле, не часто так гуляю. Ну, то есть, вообще не, - повел плечами, его ж, блин, не спрашивали. — Мистер, у Вас сигарет не найдется?
Вроде, самую малость поотогрелся, ноги с дивана спустил, руки к камину протянул - догревать. Но на совсем хаметь и спрашивать "дядь, а чего покрепче чая не будет?" - это еще мерзлый был.

Сигаретам он обрадовался чуть ли не также сильно, как теплому дому. Билл уже казался не просто спасителем, а добрым Санта-Клаусом, даром, что сам он не Рудольф. Черт, да о нем же даже родная матушка не позаботилась бы лучше!
На еду он налетел, будто жратвы не видывал аж неделю. Горячее в желудок с такой холодрыги - да какая там, нахрен, манна небесная?
А то, что его еще и не расспрашивали, было вообще замечательно. В голове, правда, начинала строиться история о том, что сестренка его связалась с парнем-уголовником, который ее не уважает, как девушку да обижает страшно, а он, как благородный старший брат решил с ним поговорить по-мужски и в итоге оказался в багажнике. Типа, сам он - простой городской киномеханик, ни сном, ни духом, ни даже мизинцем правой ноги с криминалом не связан, не слышал, а татуировки, так то картинки просто классные, у кого их сейчас нет? Но, раз травить ничего не надо было, то и рта лишний раз раскрывать не стоило. Потому он только мотнул головой и подтвердил:
— Неа, не пристрелят, не должны.
А вот ебаный Стю действительно пожалеет о том, что никто не спустил там курок. Если еще не бежит на канадскую границу, то скоро точно будет передавать на том свете приветы хесусову бате. И дружки его ребер не досчитаются. Но то потом, когда он в город вернется. Тогда, конечно, живые будут завидовать мертвым, а сейчас ему стакан с водкой протягивали.
Как над головой Билла нимб не засветился - не ясно.
Стакан он осушил в несколько крупных глотков. Поморщился, рот ладонью прикрыл, чтобы обратно не просилось. От желудка разошлось тепло, парень вздрогнул уже не от холода. После такого прогрева схватить простуду было бы просто неприлично.
— А отсюда до города далеко? - спросил, важно. — Мне б, главное, до дороги, а там попутку.
Мозгов бы у Стю не хватило везти его совсем уж в глухомань, но вот в багажнике было не до подсчета времени, поворотов и колдобин. А может и хватило, хер его знает.
После еды и водки разморило еще больше, он снова подобрал ноги под себя, повел плечами, буркнул что-то про "вы не беспокойтесь, мис.. Билл, я еще чуть-чуть и готов выдвигаться, а там приеду, шмотки вам верну", спотыкаясь на словах и ощущая, что вообще-то у него горит все лицо, явно не к добру. Мысли тоже спотыкались друг о друга.
В сон он проваливался на чужом диване, не осознавая, что засыпает, прикрывая на минуточку глаза. И даже представиться по-человечески не додумался.

Два дня - как в тумане. Хесус выпал из реальности и помнил их только очень и очень обрывочно. Помнил, как порывался домой, помнил горьчащий травяной чай, помнил, как потребовал хотя бы выдать ему телефон на позвонить сестре. Номера попутал, позвонил одному из ребят. Помнил, как говорил в трубку, "тьфу, блять, какая поставка, я сейчас не в городе". Рисковать и путать снова не стал, решил, что перед Ампаро, если та вдруг заметит пропажу брата, чего-нибудь мучного на уши навешает.
Помнил отрывками сны. Тут вот, кажется, снилось, как в футбольный мяч его с пацанами раскатывает по травке, а тут вот он кого-то бил мечом в ножнах, что-то там приговаривая, а может и вовсе не было ничего.
Что там он мог болтать в горячечном бреду, Бемби даже не силился представить.
А запомнился сон только один, как раз тот, что приснился перед тем, как из головы прогнался туман. Реалистичный до жути. Там женщина была. Темно, та же самая комната, которую он, кажется, только по сну и запомнил, лица не рассмотрел. В синем платье, в меховом жилете, с косой толстенной. Женщина пела. Мелодично, убаюкивающе. Слов не разобрал, может, вовсе язык песни не был ему знаком. Она пела, пела... А потом коснулась рукой его лба. Холодной рукой, такой холодной только тетке с косой хватать за горло.
Проснувшись, Хесус мог бы во всех деталях сон расписать. Даже подумал, что и не снилось ему это вовсе, что действительно сидела с ним какая-то женщина. Не, ну а что? Билл же, хоть и отшельник явный, но тоже мужик.
С кровати поднялся сам, пошел, хватаясь за стену, на запах еды. Слабость - по всему телу, но в башке, кажись, прояснилось.
Присутствия женщины в доме по первому взгляду не наблюдалось. Но до того ж реалистичный сон был!..
Снова попросил телефон. Надо было поиметь в кой-то веки совесть и позвонить на работу. Сиплым, но уверенным голосом сообщил, что он, де, конечно, скотина, но свалила его горячка, не помнит, как до дому добрался, отработает все, только на ноги полноценно встанет.
А за завтраком и голос прорезался.
— Я хлопот вам, наверное, доставил уйму, да? Может, я это, пользу какую в благодарность принесу? Дров там поколоть могу. Скорей всего могу, я только в кино видел, как их колют. Хотя, мне матушка раньше постоянно говорила, что, мол, руки у тебя, Хесус, не из жопы растут, шел бы ими работать, раз на голову слабоват. То есть, это она так говорила, подразумевала, что оболтус, а не тупица.
На ногах едва стоял, но язык-то помнил, что он обычно помелом подхалтуривает. Да и молчать было немного неловко, после всех доставленных им неудобств.
— А вы один живете? - вспомнил снова про ту женщину, не зная, из сна она к нему петь приходила или из реальности.
И вот тогда, доедая яичницу, Бемби понял, что не просто от холода его Билл спас и выходил, он его от смерти от обморожения уберег. Черт знает, сколько бы он еще там по лесу гулял.

Твердую уверенность в том, что Билл - отличный мужик, добрейшей души человек и вообще, и вообще, было уже не перебить ни общей молчаливостью, ни суровым взглядом, ни подпольной швейной фабрикой, использующей рабский труд китайских детей. Сам знал, что внешнее впечатление какое угодно создать можно при желании, а то, что там, под шкуркой, считается по поступкам. Житейская мудрость, прививается на интуитивном.
Хотя, может, Биллу самому тут было одному так скучно жить, что Бемби ему пришелся очень вовремя и разнообразил существование? Скромности, конечно, ему не занимать было.
Он прикусил язык, понимая, что лучше трепаться на отстраненные темы, чем лезть с расспросами к человеку, который сам ни о чем не спрашивает. Тут даже не в вежливости дело. Тут в голове наметились определенные условия игры. Не говорить о своей жизни, не спрашивать о чужой.
— Фотографии? Не, не находил. Просто подумалось, что... А, ерунда, какой херни не наснится в горячке, верно? - отмахивался он скорее от собственных мыслей, нежели от чего-то еще.
После завтрака Бемби поспешил задымить помещение. Здоровье еще не восстановил, но начать портить - святое дело.
Он шмыгал носом, уже внимательнее рассматривая обстановку дома. Нет, точно, следов присутствия женщины не наблюдалось. Да и ему какое дело?
— Ерунда, - повторил.
Говорил о том, что его действительно можно пнуть на полезное дело, не просто так же провалялся, даже коровы дают молоко только после того, как их накормят сеном. В совершенный альтруизм, не тогда когда "брат за брата", ему верилось с огромным трудом. Добро не должно было остаться безнаказанным.
— Вам от меня теперь так просто не отделаться, - улыбался во все тридцать два Бемби.
Болтал еще о собаках, спрашивал, как зовут и можно ли погладить. Сетовал на то, что на работе ему вставят по самое не балуйся. Еще припоминал какой-то фильм, где парня со сломанными ногами в лесу на горнолыжном курорте растаскивали по кусочкам волки. О волках, кстати, тоже спрашивал.
Хесус чувствовал, что вот теперь, теперь он действительно готов отправляться в сторону города, отсыпаться уже в собственной постели. Там еще неоконченных дел была прорва. Непозволительная роскошь и дальше обременять хозяина, покуда придурок, его в этот лес привезший, может схорониться так, что не найти и инопланетным шпионам.
Стоило признать, что тут, в этом доме в лесу, он неплохо так пригрелся. Дышалось проще, чем на своей территории. Свежий воздух, наверное, тому виной. И чувство благодарности перед хозяином дома. Хесус не привык препарировать внутренние ощущения.