День выдался не сказать чтобы солнечный, но спокойный и тихий. Как говорится - ничто не предвещало беды... Калеб сидел на стареньком деревянном стуле, забросив ноги на обшарпанную стойку, и методично вырезал ножом кривые узоры на своей любимой трубке. В отличии от работы с полотном, резьба по дереву давалась весьма туго.
В лавке пахло старьем и пылью, еще специями, от которых с непривычки чешется в носу, и сухими травами. Общее сочетание запахов успокаивало еврея не хуже аптечных седативных. В углу, где-то за стопкой книг, граммофон тихонько наигрывал джаз. Бергман так же тихонько подпевал.
Сегодня заходила только старушка Мери за порцией возбуждающего средства для своего мужа.
-Бедняга Генри, - пробормотал Калеб, вспоминая несчастного старика. Его трава, разумеется, не помогала. Но женщина аптечным средствам не доверяла вовсе, а надежду терять не хотелось. Что ни говори, седина в бороду - бес в ребро. Пожилые люди бывают на редкость энергичными, словно торопятся наверстать упущенное в молодости.
Калеб ждал одного индейца, он приходил еще позавчера и за неспешной болтовней оставил два интересных медальона. Говорил, внучка сделала. Медальоны загнать удалось на следующий же день, удивительное дело для этой лавки. Сначала пришел мужчина наружности а ля франсе, и выбрал один для себя. А потом и дама приятного вида, солидных одежд и тонкой улыбки. Взяла второй. Она показалась Калебу такой же неуместной в своей лавке, как монашка на дискотеке.
Бергман, отрицая стереотипы о евреях, продал вещицы по смешным ценам. Можно сказать, что даром отдал.

Отредактировано Caleb Bergman (2013-04-15 19:20:56)